Перейти к содержимому

Аукцион и форум предметов истории



 


Хроники


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 60

#41 Assertive

Assertive

    Подполковник

  • Пользователи
  • 2 567 сообщений
  • На форуме: c 2009 г.
  • Город:Сибирь
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 12:32:55

-----

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#42 Assertive

Assertive

    Подполковник

  • Пользователи
  • 2 567 сообщений
  • На форуме: c 2009 г.
  • Город:Сибирь
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 12:34:46

--------

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#43 Assertive

Assertive

    Подполковник

  • Пользователи
  • 2 567 сообщений
  • На форуме: c 2009 г.
  • Город:Сибирь
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 12:37:08

4813

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#44 Assertive

Assertive

    Подполковник

  • Пользователи
  • 2 567 сообщений
  • На форуме: c 2009 г.
  • Город:Сибирь
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 12:41:12

-------

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#45 Assertive

Assertive

    Подполковник

  • Пользователи
  • 2 567 сообщений
  • На форуме: c 2009 г.
  • Город:Сибирь
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 12:42:43

Карты СССР и пол Европы.

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#46 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено июл 25 2012 13:03:45

…… Два экипажа, сбитых русскими флаками, мы похоронили на кладбище героев в Орше, на котором рядом с немецкими погибшими покоились и русские солдаты.»

…….»Боевой вылет.
2.10.41 в 09:00 поступила готовность № 1. Запахло «днём великой битвы». На командном пункте всё гудит как в пчелином улье. Не менее 20 экипажей находятся внутри, держа в руках парашюты и получая боевые задания: Поддержка атаки нашей пехоты и танков в районе Медыни. Обрабатывать всё, что имеет на себе русскую униформу. На каждой машине по 24 пятидесятикилограммовых осколочных бомб со взрывателем ударного действия. Высота полёта – 500 м. Старт производить звеньями. Главная линия обороны очень близка. Через 10 минут полёта стоит ожидать огонь лёгких зениток и истребители. «Ни пуха, ни пера !» ( “Hals- und Beinbruch” – ОК), пожелал командир группы – майор Фабиан (Mj. Fabian).
2 октября 1941 года на Восточном фронте стал для экипажа Дитера фон Глазова (Dieter von Glasow) счастливым днём.
Командиром нашего звена был лейтенант Гадэ (Ltn Gade), правой «гончей» - фельдфебель Гравэ (Fw. Grave), левой – наш самолёт. Так нас расставили ещё на командном пункте. Но из-за старта звеньями сзади царила страшная суматоха. Командиры звеньев выстроены были в эшелон и ожидали своих «гончих». Мы подрулили слева к одному, будучи уверенными, что это Гадэ. Но это был не он. Он стоял рядом, так что мы, получалось, во время старта становились его правой гончей. Гравэ и наш «Малой» взглядами договорились об обмене. В конце концов нет никакой разницы, с какой стороны лететь.
Но в этот раз разница была.
«Эмили» давали газу, разгонялись, их хвосты поднимались, а затем полностью и машины, и одновременно уносились прочь, поднимаясь на 1500 м вверх (Эмиль – кличка самолёта по началу идентификационных букв – ОК). Над нами горели деревни. Мы очень хорошо могли наблюдать дуэль противоборствующих артиллерий.
Но тут над нами несколько раз прогрохотало. Сверкающие взрывы, заканчивающиеся чёрными облачками: Это 100 мм зенитки. Ещё одна «очередь» прошла по верху – правый мотор Гравэ загорелся. Длинная огненная волна заколыхалась назад, прервалась, затем снова заколыхалась. Так горит бензин, когда вытекает из бака. Машина стала отставать и терять высоту. Я успел увидеть, как раздулись четыре парашюта, а потом и пятый. Как горящий факел, Хенкель понёсся вниз, и я увидел, как он взорвался, образовав столб из огня и пыли. Затем за лесом исчезли из виду и пять парашютов.
Если бы мы стартовали по предписанию, то сейчас мы бы висели на парашютах над вражеской территорией.
В течение всего падения самолёта Гравэ, Иваны (Iwans – так немцы называли во время войны русских. Ну а мы из – Гансами – ОК) ни разу не открыли огонь вверх. Ребятки, видимо, были околдованы зрелищем. Но затем они снова возобновили огненный забор, который окружил нас смрадом ада. Без остановки вокруг нас взрывались снаряды, и с ненавистным трещащим шипением разлетались осколки. Повсюду в небе виднелись чёрные облачка. Когда мы пролетели эту «кляксу», то в нашей машине запахло порохом. Взрывные волны проносились как гроза и сотрясали машину. Воздух вокруг нас «пожелезел». Осколки мы не могли видеть, а только предполагать. Один единственный железный клочок мог стать смертельным. Я же сидел с готовым к бою пулемётом в задней кабине стрелка и ничего не мог предпринять против этого. Малому в лётных школах вдолбили в голову, при зенитном обстреле тупо продолжать лететь вперёд и изменять обороты обоих моторов. Таким образом усложнялась задача наводчика на земле причинить ущерб самолёту с помощью улавливателя звука. И отчётливо видел вспышки залпов орудий, стрелявших с земли. Я с удовольствием бы пострелял вниз.
Затем всё стихло. Мы вышли из зоны действия зениток. Мы подлетели поближе к командиру звена, от которого было отстали.
Мы продолжали лететь к цели курсом на восток, когда сзади появились две точки и стали быстро приближаться.
«Истребители сзади !» - закричал я в ларингофон.
Обе «крысы» были уже тут (Rata – кличка И-16 – ОК). Одна махнула под наш хвост, другая – атаковала нашего командира звена. Я увидел трассер от его стрелка, повернул свой пулемёт в ту сторону и, без спешки и с расстановкой, начал давать прицельные очереди. И попал ! Мой трассер скрылся в фюзеляже русского. Он тут же отвернул и свалился вниз. Подо мной, в «ванной» (Отсек для стрелка под фюзеляжем – ОК) начал стрелять и Якоб. Он обрабатывал крысу № 1, которая находилась за нами. Альберт сначала стоял слева, затем снова справа за бронелистами. Он снова не мог видеть, что там снаружи происходило.
Затем произошло нечто комичное. Как огромный колосс, рядом с нами объявилась крыса. Находясь всего в нескольких метрах от нас между крылом и фюзеляжем и на той же высоте, он задержался в такой позиции на несколько секунд. Я ещё увидел смеющегося пилота, я почти мог до него дотянуться. Я ещё крикнул «Альберт, смотри» - тот кратко прогремел своим боковым пулемётом и немного зацепил этот сарай с воротами. Русский взмыл вверх, чуть ли не коснувшись концом своего крыла нас, перевернул самолёт на спину и ушёл назад вниз. Сорвиголова оказался этот Иван !
Почему он по нам не стрелял ?
В наших шахтах ещё находились бомбы. Кноппиг сбросил их на мост, который тут же разлетелся. Малый повернул на запад курсом домой и поднялся на «высоту кавалера Рыцарского креста», т.е. на 5000 м. мы ещё раз попали в зону действий зенитного огня, но в этот раз Иваны стреляли неточно. Но вдруг наш левый мотор начал кашлять и в конце концов заглох. Фюзеляж и крылья получили хорошую порцию осколков. Птичка лейтенанта Гадэ выглядела обезображенной: Её прошили сотни осколков. И было чудом, что ещё никто там и не пострадал.
О судьбе экипажа Гравэ через три дня нам рассказал его радист. Он и бортмеханик – это все, кто смог вернуться. Остальные трое попали в плен к русским. Борт-стрелок и он опустились на лесную поляну, свернули парашюты, спрятали их в куче листвы, а затем и сами спрятались в куче хвороста, находясь друг от друга в 20 м. Едва они туда залезли, как из лесной просеки выскочили русские с карабинами и пристёгнутыми к ним штыками наперевес. Т. е. их уже искали. Радист рассказал, что когда Иваны были в 15 метрах от укрытия борт-стрелка, у того, вероятно, не выдержали нервы, и он начал стрелять из своего «Парабеллума». Двое из русских присели и повалились на землю, другие начали стрелять не целясь; они ещё не знали откуда по ним стреляют. Вскоре подъехал грузовик с подкреплением. Его товарищ снова начал стрелять. Теперь русские увидели откуда. Когда они открыли огонь, то он вылез из укрытия и поднял руки. В бешенстве они подвергли его избиению. Он стал страшно кричать от боли. затем они бросили его в кузов и уехали прочь. А радист повёл себя тихо и принялся ожидать сумерек. Затем он отправился в западном направлении к передовой, чью канонаду орудий и огненный забор нельзя было не заметить. Он искусно пробрался на незанятую территорию, переплыл две речки с ледяной водой, и на следующий день наткнулся на немецкую пехоту. А когда через 4 недели отпуска он с родины вернулся в Шаталовку, то был придан экипажу Кунцмана. И после первого же полёта в составе этого экипажа – не вернулся. Их машина попала во время налёта на низкой высоте под огонь прекрасно стреляющих русских зениток среднего калибра, и взорвалась ещё в воздухе.»
  • 0

#47 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено июл 26 2012 15:48:06

О вынужденной посадке экипажа фон Глазова за русскими линиями и о его спасении подробно рассказывает Граф:
« 23 февраля я снова встретил Бутцера. Нам его приписали как постоянного беобахтера. Это был его первый вылет. Почему он не сошёлся с другим экипажем, мне неизвестно. Он был ефрейтором, как и мы трое. Большой, стройный и молчаливый аскет, он перед обедом подтянулся к нам в хибару. В «скат» (Skat – гансовская карточная игра – ОК) он не играл, а лишь в «доппелькопф» и «биноггельн» (то же самое – ОК). Был эстетом, таял от Вагнера и вообще от музыки. А также и от жареной гусятины. По случаю вступления в должность, он выставил 3 бутылки литовской водки лучшего сорта. Мы позволили себе по паре рюмок - больше не разрешалось. Более того в данный момент мы находились в готовности № 2, и в любой момент могла поступить № 1. Так или иначе, мы старались отучать себя вылетать с затуманенными алкоголем головами. Кноппиг делал то же самое. Полёты здесь – на Восточном фронте, требовали от нас куда большего, чем те учебные полёты в Лилле и Бурже.
Таков ли будет хорош наш новый навигатор, каким был Вальтер ? нижняя граница облаков находилась в 500 м над землёй. Атаковать предстояло передвижение войск по дороге юго-западнее Венёва. Через шлемофонную связь путь над облаками проходил до цели, а Бутцер подумал, что мы будем сейчас снижаться, чтобы для бомбометания получить видимость. Мы слишком рано выскочили из серой облачной массы. Под нами раскинулось мирное море домов: : Тула ! Наш Малый дёрнул штурвал на себя до самого живота, чтобы побыстрее скрыться в «дежурных облаках». Зенитные орудия среднего калибра уж тут же начали присылать нам свои «гостинцы». Но наконец мы уже у края города и в облаках. За нами прошептала ещё пара «пламенных подарков» и взорвалась как треск в вате. Через какое-то время мы снова вынырнули внизу. Вскоре появилась и дорога с многокилометровыми колоннами русских. Бутцер сбросил одну 500 кг бомбу и восемь 50 кг, после чего мы снова нырнули в облака. В двух шахтах подвешенными оставались ещё 8 «яиц», так что ещё раз разворот и подлёт к цели. На нас обрушилось жуткое количество трассирующих очередей, над нами, как удар плетью, раздалось два взрыва. Короткая мачта антенны, находившаяся в двух метрах передо мной, свалилась вниз. На моей короткой волне воцарилась тишина. Наконец Бутцер сбросил остаток бомб. Детонация от стрельбы достигала меня в моём открытом стрелковом отсеке, а потом почувствовался и мощный треск в крыльях. Из левого мотора полетели ошмётки и он начал чадить. В кабине открыли систему пожаротушения, и чад прекратился. Мы заметно снизились. По внутренней связи я услыхал, что и правый мотор не хочет правильно работать. Мы летели над плоской и покрытой снегом поверхностью земли. Осторожно, Малой выворачивал Хенкеля на западный курс в сторону дома, чтобы потом севернее избежать тульских флаков. Пропеллер левого мотора всё ещё вращался. Оба двигателя гремели, а мы, находясь на высоте ста метров, находились в 50 км за русской линией обороны, но уже скоро должны были её пересечь. Мы теряли высоту, оперение скашивалось вниз. Я видел, как от пропеллеров завихряло внизу снег. Дотянем ли до дома ? Вряд ли !
На низкой высоте мы пересекли большой лес. Моторы трясёт и болтает. За лесом поперек нашему движению появилась телефонная линия или линия электросетей. Малой ещё раз пришпорил Хенкель с помощью рулей набора высоты. Я видел, что линия была запутана, а провода со столбов свисали вниз. Через секунду мы загремели по замёрзшему полю так, что всё затрещало, заклубило и подняло снежную пыль. Хвост нашего Хенкеля поднялся, и казалось, что мы перевернёмся. Но он снова упал, и наступила мёртвая тишина. Она сводит с ума впоследствии немедленной остановки моторов. Внизу возле меня стояли Кёстер и Бройер на куче снега и земли, которая образовалась в следствии посадки на ванну и в полголоса подгоняли меня поскорее выбираться. Я спрыгнул в снег. Следующим полез вверх Бройер и наткнулся при этом на мой незакреплённый и снятый с предохранителя пулемёт, задев при этом курок. Рядом со мной в снег прошла очередь. Кёстер протиснулся через люк бомбовой шахты к кабине, схватил там зажигательную бомбу, чтобы согласно предписанию поджечь самолёт, совершивший вынужденную посадку. Тщетно он бил ею о фюзеляж, пытаясь привести её в действие, а затем спрыгнул с крыла вниз. Бройер демонтировал мой пулемёт, Бутцер или Малой захватил пару пулемётных магазинов, а я вытащил из кармана свой «Парабеллум». Когда мы теперь вспоминаем о наших тогдашних рефлексам, то не верится ! Мы хотели затеять маленькую войнушку за русской линией !
Примерно в 200 метрах я увидел мужчину и пацана, которые выпятились на нас. Ссутулившись, я побежал с пистолетом к камышу, что находился в 50 м от нас. Сквозь его стебли я увидел двух человек с винтовками наперевес. Я, снова сгорбившись, поспешил к другим.
А они уже направлялись в сторону леса, который мы перелетали до своей посадки. Бройер всё ещё нёс пулемёт. Вдруг оба русских начали стрелять по нам с расстояния примерно 300 – 400 метров. Пулемёт и боеприпасы к нему свалились в снег. Мы помчались к кажущемуся спасительным лесу. Но чем ближе были к его кромке, тем больше меня охватывал страх от того, что нам там могут уже ждать. И тут снова настигло меня это наплевательское чувство, противоположное ситуации. Может это всё и к лучшему. И я свалился на краю леса в снег.
«Дальше, вперёд дальше !» потребовал Малой, «быстро в лес, идти шеренгой на расстоянии друг от друга, но оставаться не далее слышимости окрика !»
В лесу снег местами достигал колен. С Кёстером мы дошли до огромной ели, чьи лапы доставали до самого снега. Мы забрались под неё, там снега не было, а было весьма уютненько.
«У тебя сигареты ещё остались ?» У меня было ещё две «Аттики». Мы закурили и стали ожидать ночь.
« Как думаешь, сможем добраться домой ?» «Не знааюю.» «У Малого всё же есть компас.» «Но мы зависли здесь минимум в 40 км за главной линией обороны русских.» «Может мы как раз находимся в центре тульского котла.» «Ну тогда нам подгонят билеты до Сибири.» «Ну почему нам и в этот раз не может повезти ?»
Время должно было быть около 16:00. Начавшиеся сумерки придали нам смелости. Домой будем пробираться в темноте. Не везде же будут стоят русские ?! Где-нибудь да отыщется брешь. Лишь бы на нас случайно не наткнулись. Лес теперь освещался мощными огненными вспышками. Это работала тяжёлая артиллерия русских. Это продолжалось недолго. Потом Иваны дали второй залп в сторону запада. Мы прикинули расстояние, которое пролетели снаряды и разорвались в тишине. «Примерно 60 км» - пояснил Альберт.
Русские батареи палили и дальше. Все пять, мы собрались на одной опушке. Малой держал свой компас уже на запястье, и мы рысцой отправились прочь в западном направлении. Подойдя к раю леса, увидели на открытом пространстве фигуры, сидящие вокруг огней. Тут же лежал и наш Хенкель, у которого крутились русские. Получается, что мы ходили кругами. Труся рысцой вдоль леса, мы через час вышли на открытое пространство. Здесь покров снега был не такой высокий. Непрерывно, мы двинулись дальше. Слева от нас появилась фигура. Всадник. Он остановился в 30 метрах от нас. Бутцер правдоподобно проимитировал в наш адрес, что-то проорав на русском. Всадник развернул лошадь.
Мы расстегнули ремни своих шлемофонов и подвязали их сверху. Теперь мы в ночи выглядели как и русские в своём зимнем обмундировании. Снег давал немного света. Мы снова зашли в лес. Едва мы туда ступили, как услышали ржание лошадей. Итак, снова вон отсюда и под ель, где можно было перевести дух. Затем мы отправились справа по крутому склону вниз, перешли замёрзшую речку, снова поднялись по крутому склону вверх под прикрытием поросли бука, и, двигаясь вдоль неё, столкнулись неожиданно с блиндажом, торчащим из снега. Мы повалились в снег. Вокруг него повсюду были следы. Мы проскочили три ряда бука влево и вприсядку пробрались за безлиственные кусты. Перед нами всё везде двигалось. Мы передвинулись ещё на два ряда бука влево, и в этот момент прошла группа русских как раз там, где мы только что были, скрывшись в блиндаже. Мы распластались под кустами и лежали тихо. Снова стало тесно, очень тесно. О, Боже ! Не более чем в 15 метрах стоял русский в фуражке на голове и смотрел прямо в нашу сторону. Видит ли он нас ? Стоит ему сейчас крикнуть, и для нас пятерых война, считай, закончена. Знал ли он, что перед ним немцы ? Моя кисть впилась в рукоять в рукоять моего ножа: Если он подойдёт, всё должно быть сделано быстро и без шума. Мы знали, что бывает со сбитыми немецкими экипажами.
Русский скрылся в темноте. Напряжение спало. Мы быстро побежали в другом направлении. Перед собой снова увидели человеческие фигуры. Мы рокировались то влево, то вправо, пока не достигли местности, не поросшей деревьями. Откуда то послышался стук пулемёта, вверх поднялись осветительные ракеты и быстро сгорели. Между всем этим короткие, сухие взрывы и выстрелы полевой артиллерии. Над нами прочь пронеслись толстые шнуры огня. В свете сигнальных ракет Малой посмотрел на компас. Мы отправились в южном направлении. Вскоре столкнулись с бесконечно длинным и крышеобразным снежным заграждением, образовавшимся от заносов. Некоторое время мы бежали согнувшись в надежде, что за этой преградой нас не заметят в свете сигнальных ракет. Рысцой, мы продолжали своё движение. Справа от нас раздавался грохот близости фронта. Нам нужно было туда.
В 20:00 мы достигли голого кустарника. Дальше впереди мы услышали шум, подползли ближе – маленькие ёлки послужили укрытием. Залегли в снегу под ними. Не более 100 м от нас впереди должно быть проходила дорога. Две гусеничных машины прошли слева направо и скрылись в сумраке. Вдалеке вспыхивали пожары и погружали горизонт в жёлто-розовый цвет. Обе машины снова вернулись. Тут впереди началось движение. Прибыли грузовики, подводы, лёгкие танки, конники и между всем этим полно пеших, которые громко галдели. Ругань, кашель, крики, брань. Через час этот хаос наконец исчез. Я замёрз и вспотел. Поел немного снега. Хотел было уже выбираться из своего убежища, но сзади себя увидел фигуру, да ещё и чертовски близко. Его верхняя часть хорошо выделялась на фоне снега. На груди у него висела катушка с кабелем, который он накручивал на неё. Мы чуть не споткнулись об него. Я замер на спине. У меня затряслись поджилки. В какой-то момент русский остановился. Медленно, я нащупал мой «ноль восемь», но заставлял себя держаться. В пистолете было 8 патронов. Вместе с запасной обоймой – всего 16. Пятнадцать потрачу на русских, а последний пущу себе в голову, прежде чем позволю себя запинать, как это случилось с обоими борт-стрелками из экипажа Гравэ. Мной снова завладело чувство «ЭльЭмА» (хз что за такое сокращение – LMA-Gefuehl), расслабило моё тело. Русский ушёл восвояси, парабеллум остался в кобуре.
Вдруг вокруг нас наступила тишина. Вдали послышались ещё пару разрывов, затем участок фронта замолк. Мы двинулись дальше, пересекли дорогу и вышли на открытое пространство с плавными подъёмами и спусками. Эта сраная ходьба в унтах… Заболели пальцы ног. Мы двигались друг за другом, менялись в авангарде, путь лежал на запад. Жажда давала о себе знать. Ели снег. Мне захотелось есть. Малой, видимо, мог читать мысли. Мы остановились, и он разделил свою Шока-Колу, которую он, будучи некурящим, всегда носил её в своём комбинезоне. Дальше двинулись лёгкой рысцой, покуда это давала толщина снега. Вверх поднялись жёлтые и белые ракеты, затем погасли. На фронте перед нами снова начало громыхать и шуметь, теперь уже довольно близко. Взрывная волна уже докатывалась до тел. Над нами пролетали огненные ракеты и удалялись в неизвестном направлении. Справа слышался треск тяжёлых автоматических вооружений. Их боеприпасы освещали горизонт. Мы снова укрылись за сугробом, который возник по направлению нашего движения. Всё ближе от нас вверх взносились трассера и освещали местность. Я уже было подумал, что это ищут нас пятерых. Сугроб оказался чертовски длинным. А когда мы наконец вышли у его края, справа начали стрелять пулемёты. Мы снова вернулись и кинулись на юг. Где-то возник пожар, который осветил горизонт. Мы пробегали мимо только что образовавшихся воронок. Тут всплыли тёмные колоссы. Танки ! Первый лежал на боку. Его подбили. Для нас никакой опасности. В противном случае было бы уже поздно об этом думать. Мы снова пустились в западном направлении. Медленно бредя, мы механически пересекали отполированные колесами дороги. Чувство какой-то опасности как-то затупилось. Иногда я шёл с закрытыми глазами, спя на ходу. Меня мучила жажда. Других наверняка тоже. Мы за несколько часов не проронили ни слова. Бутцер начал прихрамывать. Меняясь, мы стали помогать ему идти. Но этому доморощенному парню вскоре это разонравилось. Он раздражительно стал отстраняться от помощи. Впрочем у него были очень хорошие зубы, которые он сжимал от боли.
Два часа ночи. Перед нами на плавном склоне раскинулась длинная деревня. Мы присели на корточки и стали советоваться как дальше быть. Обходить мы её не хотели. Малой хотел подождать до утра, а потом смотреть дальше что и как. Мы, четыре ефрейтора, были против (!).
Если в деревне есть русские военные, аргументировали мы, то её лучше пройти ночью. Днём у нас не будет шанса сделать это. В конце концов у нас наготове был Бутцер со своими скудными знаниями русского, с помощью которых он мог сбить Иванов с толку. Днём же нас увидят ни кем иначе, как немецкими лётчиками. Двинулись.
Непринуждённо, мы побрели по деревенской улице. Я не могу описать то чувство, которое меня при этом обуяло. Конечно же, у каждого из нас было по пистолету с 16 патронами и по стропорезу в комбинезонах.
«Stoi !», никто из нас не заметил русского, стоявшего справа с винтовкой на плече. Бутцер хладнокровно отпустил пару русских слов, и мы, выказывая безразличие, пошли дальше.
Мне бы сейчас лучше повстречать J-61 (вероятно, имелось ввиду I-16 – ОК). Его я по крайней мере смог бы оплевать из MG-15. Никто из нас не обернулся на русского, и это было очень и очень хорошо. Выходит, его недоверие было исчерпано. Снова повезло.
Мы спустились вниз через кусты на открытое поле и вдруг оказались перед проходом огромного палаточного лагеря, который был бел, как снег.
Медленно, мы двинулись вперёд. В любой момент откуда-нибудь могли объявиться русские. В этот раз для нас всё бы и кончилось. Или в палатках не было никаких Иванов ? Может быть они хранили в них оружие, боеприпасы, грузовики, которые были закрыты от видимости с воздуха ? Всё должно наверняка охраняться часовым. Сердце моё билось аж до самого горла. Это были самые длинные 100 метров в моей жизни. Мы миновали последние палатки и оказались перед высоко возвышающимся кустарником. Как жуки, мы поползли вверх. Отдельные кусты, за которые мы хватались, не давали нам сползти вниз. Едва мы оказались наверху, как снизу со стороны палаток послышалась стрельба из автомата. Мы помчались вперёд, пересекли небольшой лес, выскочили на поле. Затем пересекли неубранное овсяное поле, по которому шныряли сотни испуганных мышей. Впервые Бутцер пожаловался на сильную боль в лодыжке. Малой через каждые 10 минут посматривал на компас.
«Сейчас мы идём на юго-восток. Ведь генерал Гудериан хотел со своими танками пройти южнее Тулы и Венёва. Русские колонны, которые ночью проследовали мимо нас, двигались с юга в северном направлении. Все пути и железные дороги проходят здесь в северном и южном направлениях. Получается, что русские откатываются на север в поисках безопасности. Может быть мы и встретим своих, если будем больше держаться к югу.» Так рассуждал наш Малой. И то, о чём он предполагал, было правдой.
Двинулись дальше. Усталость отдавалась в моих суставах. Сонная голова то и дело падала на грудь. Жажда пожирала меня. Мы ели снег. Вскоре о себе снова дал знать голод. Молча, мы плелись друг за другом, прошли мимо свежее вырытых окопов, затем ступили на местность, раскатанную танками. Далеко от себя мы увидели очертание большого грузовика. Прислушались. Ничего. Пошли дальше. Показалось, что ночь стала светлее. Было уже за 5 утра, когда мы вышли на наезженную дорогу, идущую в западном направлении. Борозды и ухабы затрудняли наше движение. Немного передохнув на небольшой возвышенности, мы всё же повалились навзничь.
«Вперёд, вперёд ! поднимайтесь», потребовал Малой, «иначе заработаете такую усталость, что дальнейшая ходьба вам покажется адом.»
На большом расстоянии за нами снова начался огненное представление войны. Трассеры, артиллерия, гром, грохот, громыхание, детонации.
Спустя два часа робко начало светать. Мы наткнулись на толстый кабель и двинулись вдоль него, пока не дошли до перекрёстка. Читаем: «Siemens» и слова «Начало, Конец».
«люди, мы дошли», сказал один. Это было не ликование. Нас переполнила вся усталость и бросила навзничь в снег. Малой также уже не держался на ногах. Мы лежали на животах и почти заснули, когда нас окрикнул Кёстер. «Гляньте-ка !» Мы подпрыгнули как от тока. Впереди виднелось небольшое здание и движение людей и лошадей. Рядом с нами находилась яма со свеклой, уложенной на зиму, в которой мы притаились на корточках. Снаружи увидели пожилого человека и двух лошадей. Мы высунулись. С 17:00 вчерашнего дня мы снова увидел друг друга. Унты полностью промокли и висели на ногах как мясо. А наши шлемофоны, ремешки которых мы подвязали сверху, и чьи кабели болтались внизу, делали нас похожими на полурусских. Замки наших комбинезонов были расстёгнуты до поясов; из-под расстёгнутых комбезов виднелись блузки немецких ВВС. Как мне показалось, русский с опаской начал приближаться к нам. Старый мужик с морщинами на лице и серой бородой держал маленькую лошадёнку под уздцы. Вряд ли он знал кто мы – враги или свои. Бутцер спросил: «Где германский, где русский ?» Мужик показал в сторону села, которое завиднелось в утренней мгле в 500 метрах от нас и несколько раз повторил «Германский». Больше он не хотел, а может и не мог сказать.
Мы дошли до дороги, которая вела в село. По бокам первых домов возвышались большие сугробы, за которыми вдруг появились две фигуры с автоматами. « Stoi !» Я остался стоять и медленно поднял руки вверх. Всё ! Наш путь был проделан напрасно.
Я не могу вспомнить, кто из нас первым спустил комбинезон вниз, дабы показать форму немецкого лётчика, и узнал в перед нами стоящих людях лейтенанта и обер-ефрейтора немецких гренадеров. Нашу кавалькаду они приняли сначала за русских.
Всё ещё не доверяя, они приказали подойти к ним. Мы предъявили свои фронтовые документы. Они повели нас в село. Свинцовыми ногами, мы поплелись за ними и зашли в первый дом. Нашим взорам предстали два поросёнка, жирные куры, куча детей и пожилая русская баба, которые смеялись, визжали, кудахтали и кричали. И необычайно приятное тепло, исходившее от большой, выложенной белой плиткой, печи в дальнем углу, на которой лежал кашляющий дедок. Мы сняли комбинезоны. Русская посмотрела на нас и выкрикнула: «Эх, свастика, гут, зэээр гутт», когда увидела эту эмблему на нашей униформе.
Она принесла горшок с горячей картошкой в мундирах и чёрный хлеб, как будто уже ждала нас. На столе стояла деревянная солонка с грубо молотой солью. Нерешительно мы принялись очищать картошку, солить её и алчно проглатывать. Хлеб казался фантастически вкусным. Присутствующие весело смотрели на наше пиршество. Лишь животным было всё равно. Бесцеремонно, они потягивались на утрамбованном глиняном полу. У русской были хорошие глаза. В них стояла радость и они выказывали услужливость. Для неё мы не были врагами, а только людьми. И было уже неважно, что у нас осталось за спиной. Бутцер едва был в настроении, чтобы поболтать. Да и зачем ?
Внезапно нахлынувшим вдохновением, он поднял свой комбинезон с пола, пошарил по нему пальцами, вытащил жменю леденцов и выложил их на стол.
С ума сойти ! Мы целых десять часов жрали снег с русской земли, а он забыл про эти жажду понижающие леденцы ?! Он подбодрил детей не стесняться и угощаться. Едва они распробовали эту сладость, как тут же за неё началась потасовка. Гортанный вопль с печи вниз тут же их урезонил, после чего дети разбежались по углам.
И на этих людей, а также эти бедные жилища мы сбрасывали бомбы !
Вот что не просто для меня было, так переваривать такие факты вместе с картошкой в мундире.
Еда и тепло сделали наши части тела снова эластичными. Мы снова тронулись рысцой. Грузовик взял нас до Богородицка, в который мы прибыли в 11:00. На ногах мы пробыли 18 часов. В каменном строении 4-й танковой группы Гудериана мы сытно пообедали и проспали как сурки до 20:00. Затем повар принёс гуляш.
Ночью пришла радиограмма, в которой нам приказывалось следовать до Орла. А там нас заберут.
Да как поехали ! Мы тряслись в грузовике до Орла целых 60 километров. Ужасно трясло от холода. Вот уже три дня мы торчали в этих лохмотьях, выросла щетина, кожу покрывала липкая грязь.
28-го ноября нас забрала машина из 8-го отряда и доставила обратно в Шаталовку.
Нас приветствовали как потерянных сыновей с салютом и т.п. Мы на несколько лет стали старше.
Наш старшина (Hauptfeldwebel –OK) Шраттэр распорядился накрыть для нас «поляну». По случаю нашего второго рождения. Тут тебе были две жареные курицы, сигареты, кексы, шока-кола и две бутылки настоящего коньяка. Шраттэр сказал, что нам будет предоставлен и отпуск 4 недели.
Мы ели содержимое стола и прихлёбывали коньяком. Но мной одолела некая пустота, для которой не находилось объяснения. Других я не спрашивал о возможно таком же состоянии.
Отпуска не последовало. Группа понесла большие потери. На счету был каждый экипаж.
Однако плотный туман, иней, между этим снегопады и собачий холод не давали возможности вылетам. Больше чем 15 градусов тепла наша печурка не могла давать. Натянув на себя по две пары тёплых носков и валенки, укрывшись пледами, мы сидели и играли в карты. Уже давно наши оба окна плотно покрылись льдом, так что через них едва проходил дневной свет. Но с другой стороны это не давало проникать пронизывающему ветру. Еды у нас было достаточно, и она была вкусной.»
  • 0

#48 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено июл 26 2012 16:10:19


Маршрут экипажа лейтенанта фон Глазова через русские линии.
Обозначения: крестик в кружке - Место, где сбили самолёт.
Пунктир - Линия фронта 23.11.41.
Три крестика - пройденный путь.

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#49 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 02 2012 08:18:15

4-я бомбардировочная эскадра «General Wever»
Начинаю с 1-й потери эскадры на Восточном фронте и буду выдёргивать эпизоды только с потерями или уж какими-либо интересными случаями:

С началом 3-го года войны 4-я бомбардировочная эскадра поддерживала сухопутные операции перед Ленинградом. Так 5 сентября она атаковала советские войска в районе Шлиссельбурга и очистила путь продвигающимся вперёд сухопутным соединениям. Постоянно задействованная на поддержку сухопутных сил, эскадра внесла весомый вклад в успехи войсковой группировки «Nord». 9 сентября со взятием Шлиссельбурга было обеспечено сообщение с продвигающимися у Ладожского озера финскими частями. Кольцо вокруг Ленинграда замкнулось. Также отдельными машинами продолжалось минирование Невы: Так, к примеру, 1-го сентября во время её минирования западнее Шлиссельбурга, машине офицера-техника 3-й группы, старшего лейтенанта Херты (TO Oltn. Herthy) пришлось отклониться от курса в силу сильного огня зениток и отбомбиться по Шлиссельбургу. С этого полёта его экипаж не вернулся.

… Фронт под Ленинградом между тем стабилизировался. Непрерывно 1-я группа сбрасывает бомбы на город и снабжает отрезанные от своих соединения сухопутных сил. Часто помимо полётов снабженческого характера днём, проводили после них и до двух ночных вылетов. С одного из таких вылетов 4 ноября не вернулся экипаж старшего лейтенанта Велла (Oltn Well).

… 17 ноября после бомбёжки скопления вражеских войск восточнее Тихвина, экипаж лейтенанта Рудольфа (Ltn Rudolph) вынужден был сделать аварийную посадку. Вот как он об этом рассказывает:
«Старт был произведён в 09:45 с запасного аэродрома Дно. Полёт проходил через фронт по маршруту Новгород – Чудово в составе звена с Не 111, бортовой номер 5J+DK, лейтенанта Мюллера (Ltn. Mueller).
Село атаковали на бреющем полёте в 10:53. Наблюдали разрыв двенадцати SD50 среди домов, из которых выбегали русские солдаты. Во время бомбометания получили сильный заградительный огонь из трёх лёгких зениток и множества пулемётов с северо-восточного края села. Уже первая очередь зенитки достигла своей цели – она прошла по верхней части правого мотора. Ещё два попадания пришлось по рулям набора высоты. Количество же попаданий из пулемётов невозможно было установить: Их было много. Мой экипаж тут же принялся обстреливать расчёты зениток, так что они прекратили огонь. От попадания зенитки в правый мотор, его обтекатель был сорван, система регулирования пропеллера разорвана, сам мотор стал терять масло и охлаждающую жидкость. В следствии попадания по рулям набора высоты, разбиты были штанги и балансировка. Самолёт тут же встал на дыбы и появилась угроза сваливания через крыло, чего я смог избежать, сбросив обороты. Руль набора высоты и балансирование больше не могли влиять на состояние полёта. Ввиду того, что нам до нашей линии оставалось ещё 12 км, я попытался по крайней мере дотянуть до неё. Когда я прибавлял обороты, самолёт становился на дыбы, после чего я снова сбрасывал газ. Спидометр показывал 180 км/ч и машина начинала клевать носом вниз. Я снова прибавлял газу до тех пор, пока машина выравнивалась. Таким образом я смог достигнуть линии фронта, находясь на высоте 150 м. Необходимо было сделать вынужденную посадку, но не было для этого подходящего места. Так мы продолжали лететь дальше в западном направлении, пока беобахтер не заметил большое безлесое пятно.
Правый мотор всё больше начинал чадить, так что опасность возгорания становилась всё больше. В случае выхода мотора из строя, самолёт не смог бы больше продолжать лететь. Поэтому я решил делать вынужденную посадку на выше упомянутую площадку с 50 метров высоты. Я сбросил газ, и машина тут же клюнула носом. Чтобы не свалиться в лес, я инстинктивно дал газу на полную. Из-за этого самолёт, вероятно, выровнялся над самой поверхностью.
После столкновения с землёй, я ударился головой о штангу штурвала и на мгновение потерял сознание. Остальные члены экипажа также получили лёгкие повреждения. Из-за 20 см покрова снега столкновение немного смягчилось. Однако след от «пашущей» машины составил из-за высокой её скорости примерно 300 метров.
Самолёт получил повреждения примерно на 50%. Посадка была произведена на площадку в примерно 10 км за своей линией обороны в 11:03. С помощью сигналов бедствия, мы привлекли к себе внимание самолёта нашей эскадры, командиром которой являлся капитан Больтце (Hptm Boltze). Он сел рядом с нашим 5J+EH, а потом гладко стартовал, забрав наш экипаж и некоторое оборудование самолёта».

  • 0

#50 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 02 2012 10:31:06

…31 декабря после удачной операции был сбит борт 5J+KK, и горящим упал на вражескую территорию. Раскрытых парашютов экипажа фельдфебеля Нажана (Fw Nashan) не наблюдали…

…10-го января во время снабженческого полёта в районе Демянска прямым попаданием из зенитного орудия был сбит экипаж старшего лейтенанта Кальхера (Oltn Kalcher). В этот же день при выполнении такого же задания выпрыгивать с парашютами вынужден был экипаж майора Алевина (Major Alewyn), который за день до этого принял командование группой..

…Непрерывно 1-я группа, начиная с 22 января, выполняла полёты по снабжению закованных в Холме войск, а также по бомбардировке подходящих к городу советских колонн. После сброса контейнеров, из бортовых орудий приступали к обстрелу подъезжающих к грузу танков, грузовиков и пехоты. Одновременно с успехом проводилась поддержка наземных войск, находившихся в обороне на Волховском фронте. И здесь группа помимо бомбовых вылетов, выполняла вылета снабженческого характера, обеспечивая наши войска, занятые жестокими боями за населённые пункты Мостки и Пустынка.
Через неделю гарнизон Холма временно был деблокирован подошедшими с юго-запада нашими силами. Напротив этому, противнику удалось глубокое вклинение на Волховском фронте, что стало угрожать прорывом. Чтобы это остановить, группа постоянно делает вылеты, не прерывая и снабжение холмской группировки. Блокированные Мостки продолжают снабжаться и дальше по воздуху, над Любиным Полем сбрасываются контейнера, а затем враг подвергается бомбовым ударам и обстрелу из бортового вооружения. При этом 28 января 1942 года погибает пилот командира группы - лейтенант Темме (Ltn. Temme). Это одна из многих жертв, которые эскадра принесла в эту зиму, чтобы обеспечить камарадам из сухопутных сил помощь и разгрузку. На следующий день после тяжёлых боёв удалось полностью захватить Холм. Вынужденные посадки пришлось делать сразу за своей линией экипажам старшего лейтенанта фон Вертерна (von Werthern), лейтенанта Гастерштедта (Ltn. Gasterstaedt – 25 июня 1942 г его экипаж был сбит прямо над Саратовом. Сделал вынужденную посадку буквально в паре километров от края города. Двое погибли при посадке, один был убит во время преследования, второй – плен. С ним я несколько раз встречался в Германии. Он был борт-радистом – ОК) и старшего лейтенанта Рётке (Oltn. Roethke). Зигфрид Рётке рассказывает:
« Мы летали на обеспечение пехоты боеприпасами. Подлёт удался без проблем. С высоты 300 метров мы сбросили контейнеры. Вскоре после этого что-то затрещало сзади в фюзеляже. Прямое попадание из зенитки по «ванне» привело к взрыву нескольких «троммелей» к MG. Я нажал на газ и потянул штурвал на себя, чтобы побыстрее уйти от прицельного огня вражеских зениток. Тут затрещало и второй раз. Теперь уже прямо за мной. Снаряд угодил в топливный бак, находящийся в фюзеляже и порвал все трубки, идущие от него к левому мотору, отчего тот взревел полным газом. Но на этом всё не закончилось. Через несколько секунд в нас попали и третий раз. Теперь по органам управления самолётом ! правый мотор тут же начал трястись. Самолёт начал делать смазанные движения. Тут я увидел пламя: Горело правое крыло. Вдруг остановился левый мотор. Одновременно вышли из строя почти все инструменты контроля правого мотора. Тахометр, топливный датчик и масляного давления, спидометр и вариометр больше не реагировали. Самолёт начал терять высоту. «Сбросить бомбы !» Мы сбросили 500 кг бомбу, которая предназначалась для ж/д станции недалеко отсюда. Высотомер показывал ещё 250 метров высоты. Нужно делать вынужденную посадку ! Но куда ? Перед нами простирался лес, лес и ничего больше ! Я отдал приказ о подготовке к прыжку с парашютами, после чего слева увидел просвет. Будем сажать на пузо ! К счастью машиной ещё можно было управлять в стороны. В последний момент я по курсу приземления увидел три дерева. Но было уже поздно. Два дерева были тут же срезаны, а вот третье слева оторвало крыло в том месте, где крепится мотор. Самолёт прополз по метровому снегу ещё добрых 50 метров. Затем остановился. Задняя часть фюзеляжа оторвалась. Бортмеханик, который по моему приказу «Подготовиться к прыжку !» поспешил вниз самолёта, был убит ударом нижней «ванны» о поверхность, а потом ещё и вшлифован в снежное месиво. Судя по обнаруженной большой ране на голове, он умер мгновенно. Беобахтер получил лёгкое ранение головы, у меня самого был осколок в правой ноге и ушиб позвоночника, в то время как бортрадист отделался лишь испугом. Едва мы успели вытащить аварийный пакет из горящей машины, как она вся загорелась ярким пламенем. Упавши в снег, мы искали защиты от взрывающихся боеприпасов. После 26 часового пешего марша – а снег едва делал это возможным, мы наконец вышли на железнодорожную ветку Старая Русса – Бологое. Отдохнув в одиноком брошенном доме, мы продолжили путь дальше – западнее от дороги. Через три часа мы наткнулись на первое немецкое охранение вблизи моста через Ловать. Следующие три дня мы оставались у пехотинцев. Ввиду того, что враг перерезал любое сообщение в сторону Старой Руссы, куда мы сначала собственно и собирались, я по телеграфу связался со штабом нашей группы и попросил прислать за нами «Шторьх». 2-го февраля он приземлился на ровный лёд Ловати и двумя рейсами переправил нас в Старую Руссу, откуда мы смогли добраться обратно в группу.»
  • 0

#51 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 03 2012 10:10:34

…. В феврале месяце группа продолжала выполнять полёты против находящихся вблизи фронта целей, а также проводить снабжение для Колылейки и крепости Демянск. Она всё более страдала из-за усиливающейся обороны врага, неся при этом ощутимые потери. Так 8-го февраля не вернулся экипаж лейтенанта Брокса (Ltn. Brox), выполнявший полёт по снабжению. Самолёт горящим упал над вражеской территорией…

…Март 1942-го. В эти дни 4-я бомбардировочная эскадра наносила удары по артиллерии, позициям паков и танков, а также по сёлам, в которых отмечалось большое скопление советских войск. На второй день налётов был сбит экипаж лейтенанта Вильгельма (Ltn Wilhelm). Машину удалось посадить на брюхо за своей линией. Экипаж поступил в немецкий лазарет. В то время, как операция по деблокированию Демянска медленно, но верно отыгрывала территорию, защитники Холма отражали всё более ожесточённые вражеские атаки. Для их снабжения, как и во время продвижения к Демянску, обе группы не покладали рук. Одновременное участие в двух важных операциях постоянно требовало как от экипажей, так и от технического персонала, полного напряжения всех сил. Однако эскадре удаётся удовлетворить запросы обоих задач: Защитники Холма могут продолжать держаться и дальше, а ударная группа Зейдлица прорывает с помощью люфтваффе укреплённые вражеские позиции и продолжает двигаться к Демянску. Между тем во время вылета по снабжению Холма, 1-я группа теряет очередной экипаж: Самолёт лейтенанта Хохгрэбера (Ltn. Hochgraeber) неожиданно поднялся из бреющего полёта вверх, перевернулся через правое крыло и разбился о землю…

….27 мая после возвращения из Езау и Провейрен, эскадра впервые был использована для минирования в рамках новой операции: Минирование Финского залива между Кронштадтом и находящегося напротив него побережья. Цель операции «Лягушечья икра» (“Froschlaich”) – зажать советский флот в самом крайнем углу Финского залива минными заграждениями и окончательно закрыть проход к Балтийскому морю, через которое проходит значительная часть немецкого снабжения, а также находится учебная территория немецких подводных лодок.
Мины приходится устанавливать в условиях прицельного огня флаков и света прожекторов, действующих как из самого Кронштадта, так и внутренних и внешних фортов, а также с находящихся в порту кораблей. Минирование Финского залива продолжалось 11 ночей. Из пятого вылета на Кронштадт не вернулся экипаж лейтенанта Бургера (Lt. Burger), который совсем недавно поступил из 4-й группы. Помимо крайне мощной обороны, состоящей из флаков и прожекторов, ещё имелись и ночные истребители. Правда их атаки оставались безуспешными. Фельдфебелю Баумайстеру (Fw Baumeister) – бортрадисту из экипажа обер-фельдфебеля Бёттхера (Ofw Boettcher) удалось даже сбить один из них после четырёх заходов истребителя к бомбардировщику. Горящая машина упала в море.
Во время одного из этих вылетов вынужденную посадку произвёл экипаж хайптмана Хессэ (Hptm Hesse). Вот его доклад:
« Вылет и вынужденная посадка Не 111, бортовой номер 5J+FT, с 13 на 14 июня 1942 года.
Экипаж: Хайптман Хессэ, беобахтер и командир корабля
Лейтенант Бергман (Ltn Bergmann) – пилот
Обер-ефрейтор Бродацки (Ogefr Brodatzki) – борт-стрелок
Унтер-офицер Шольц (Uffz Scholz) – бортмеханик.
Боевая задача: Минирование Кронштадской бухты, часть цели – Антон, запасная цель – Ленинград.
Проведение: Стар из Провейрена в 21:18. В назначенной точке спуск до 3000 метров. От наземной службы – хауптмана Хэнле, получаем радиопередачу: «Нижняя граница облаков у побережья – 1400 м.» Согласно приказа, находиться над главной целью нужно было на высоте 2000 метров. По этой причине я решаю атаковать запасную цель. Следуя точной радио-навигации, я в 0:11 атаковал Ленинград с высоты 4400 м на фоне очень сильного, а временами и прицельного огня тяжёлых флаков.
На обратном пути, примерно через 30 минут после атаки, левый мотор стал неровно работать. Температура упала, а количество оборотов снизилось на 200 единиц. Я немедленно установил наше местоположение, и мы надеялись всё же дотянуть до Риги. Пробив границу облаков, мы летели на высоте 1200 метров.
Через одну, максимум две минуты после того, как забарахлил левый мотор, из под его обшивки выскочило яркое пламя.
Пилот немедленно сбросил газ и открыл противопожарный кран. Несмотря на это, пожар продолжался, что могло объясняться только тем, что горит не топливо, а масло. Видимо из-за того, что огонь повредил трубки, работу пропеллера невозможно было выставит в режим планирования. Вращение продолжалось, и скорость из-за этого так быстро стала убывать, что пилот стал терять высоту примерно по 5 метров в секунду. Борт-стрелок и бортмеханик находились сзади на своих местах. В наушники я передал всем: «Внимание, горит левый мотор, подготовиться к прыжку. Ожидать команды.»
Временами пожар утихал. Пламя стало меньше из-за большого количества дыма.
От борт-стрелка и бортмеханика получаю доклад: «Сзади все готовы.» Затем обращаюсь к радисту: «Передайте на базу открытым текстом: Левый мотор горит, прыгаем, и потом наше местонахождение.»
Радист доложил: Приём неуверенный, отправляю вслепую. Передача, как я потом позже узнал, не прошла.
Тут мотор опять начал сильно гореть. Пламя обносило крыло снизу и сверху.
Высота точно 600 метров. Пришло время. Я окрикнул всех по фамилиям. Ответили все. Затем я: «Спрыгиваем все один за другим. Я беру сигнальный пистолет и патроны к нему. После приземления я выпущу ракету, на которую всем и нужно будет собраться. Всем взять с собой пистолеты и фонарики. Ясно ?» Ответ: «Да». Снова я: «Готово. Иду назад. Заслонку открыть и всем вон из машины.»
Высота 400 метров, мотор продолжает гореть, положение самолёта в воздухе ненормальное. Из-за сильной тряски пилот едва может наблюдать за панелью приборов. Я иду назад. Заслонка открыта. Бортмеханик смотрит на меня. Я ему кивнул и он прыгнул вниз. Когда парашют открылся, то выпрыгнул и борт-стрелок. Парашют также раскрылся. Пилот ещё на своём месте.
Я подключаюсь к внутренней связи с спрашиваю: «Бергман, в чём дело ?» Он: «Я не могу выпустить штурвал. Иначе машина немедленно свалится. Правая форточка беобахтера открылась и забирает скорость. Пожалуйста закройте. Я сажусь на брюхо». Я ему: «Хорошо, иду вперёд.»
Иду вперёд, закрываю форточку и снимаю парашют. Бергман просит помочь ему. Он и так упёрся обеими ногами в штурвал, а я – обеими руками, чтобы ему не свело судорогами ноги. Элерон отклонён совсем вправо. Несмотря на это, машина идёт с лёгким уклоном влево. Мы летим с повисшим хвостом и скоростью в 170 км/час в 5 метрах от верхней кромки большого леса.
В этот момент абсолютно спокойно говорю с Бергманом. Он мне: «Надеюсь, лес скоро кончится.» Я ему: «Ну да, после посадки нужно не забыть подорвать машину.»
Правый мотор работает на полных оборотах. Наконец лес закончился. Первый просвет слишком мал. Бергман включил фары и после того, как я быстренько занял место между бомбовыми шахтами, посадил машину на относительно пустую площадку. Два, три мощных толчка, а затем тишина. Время 00:50.
Оба мы выпрыгнули вон наружу и отбежали за 100 метров в укрытие.
Ввиду того, что от такой посадки загорелся и правый мотор, то мы вытащили сигареты, закурили и стали ждать. Ранений никто не получил. После того, как успокоили нервы сигаретами, осторожно стали подходить к машине спереди. Горело ещё только под правым мотором. Через 10 минут затух и этот огонь, и мы решили запастись боеприпасами и провизией.
След торможения указывал, что мы сначала задним колесом зацепились за подножие одного холма высотой примерно 40 м. Затем выскочили на его верх и правым мотором таранили два валуна, а потом слетели вниз уже на другой стороне холма. Кабина, фюзеляж и крылья были сильно повреждены.
Мы занимались машиной более двух часов, а именно один из нас всегда находился снаружи и наблюдал во все стороны на предмет партизан, а второй был в машине.
В течение всего этого времени мы отстреливали ракеты то с коротким, то с длинным временным промежутком с тем, чтобы сориентировать наших двух парашютистов, который должны были приземлиться примерно в 15 км северо-восточнее от нас.
Как позже выяснилось, они без увечий опустились в плотный лес и не видели ни наших сигналов, ни друг друга, хотя и выпрыгнули с разницей в одну минуту при скорости 180 км/ч.
Я грубо оценил наше расстояние в 100 км севернее – северо-восточнее Пскова (на самом деле оказалось 75). По этой причине мы решили машину не взрывать, т.к. возможно она будет разобрана нашими специалистами на з/части. С другой стороны в чужие руки не должно было попасть ничего ценного и секретного. (Позже в комендатуре Новоселья мы узнали, что в этом районе свои бесчинства учиняли партизанские банды, состоящие из 10 – 70 человек).
Я сжёг все карты до масштаба 1:000000, радио-документы, сигнальные таблицы и шкалы калибровки для пеленгатора, удалили предохранители из радиостанции и снял наушники. Затем мы из всего вооружения и бортовых сумок для запасных частей вытащили все бойки.
В 03:30 мы отправились в юго-западном направлении в путь. На каждом из нас было по летнему комбинезону. На ремнях были кобуры с пистолетами. У каждого был по ракетнице и большому количеству патронов к ним. Также мы взяли с собой все патроны ES к ракетнице, автомат (МР), большую санитарную сумку, два термоса с кофе и ёмкость с НЗ из надувной лодки.
После часового пешего марша по непролазной болотной местности, мы увидели перед собой деревню. Решили там подкрепиться, и если потребуется, то силой обзавестись лошадью и подводой, и достигнув какой-нибудь дороги, продолжить путь в юго-западном направлении.
Всё получилось как нельзя лучше. Население оказалось мирным и дружественным. Нам дали свежего молока, лошадь и подводу, устланную сеном, и ко всему прочему и извозчика.
Бергман, благодаря своим знаниям чешского языка, выяснил, что населённый пункт этот называется Штехегей (Schtechegei). А в следующем населённом пункте (Новоселье) будет немецкая воинская часть, куда мы и направляемся.
Итак, кучер должен был доставить нас в Новоселье, находившееся в 20 км отсюда.
Эта поездка длилась 3 часа. Мы бодро себя чувствовали с сигаретами и коньяком из НЗ, и смотрели во все глаза по сторонам, держа автомат наготове.
К 9:00 мы прибыли в окружную комендатуру Новоселья и потребовали немедленно приступить к поиску наших обоих парашютистов, которые были плохо вооружены, не имели провизии и карт, и могли получить ранения.
Началась масштабная поисковая операция. В неё задействованы были мотоциклисты, конная жандармерия и находящиеся на службе у немцев для борьбы с партизанами эстонцы из трёх комендатур. И уже в 09:30 немецкий наружный пост доложил о встрече с Бродацки, а в 11:30 к нам в комендатуру Новоселье прибыл и Шольц. Оба не имели ранений и держались молодцом.
Ввиду того, что мой срочный телефонный разговор с диспетчерской службой Кёнигсберга, предпринятый в 9:30, не прошёл из-за плохой слышимости, то в 11:30 я отправил срочную телефонограмму в штаб эскадры, куда она поступила через 7 часов.
Комендатура Новоселья выставила у машины охрану.
Техническое управление аэродрома Псков южный было информировано о необходимости эвакуации машины. Мины, как и было приказано, были доставлены к цели. Время и положение – см. схему.» (Схемы, господа, к сожалению в книге нет. Если это послевоенные воспоминания, то тогда она, вероятно, есть в жбд 4-й эскадры – ОК).

  • 0

#52 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 03 2012 13:24:19

Лето и осень 1942 года на центральном участке – Сещинская.

В середине июня после того, как было закончено с «Лягушечьей икрой», штаб эскадры, 1-я и 2-я группы – последняя уже во второй раз, перебазировались в Сещинскую – большой и хорошо обустроенный аэродром между Смоленском и Брянском. Отсюда предстояло поддерживать войсковую группировку «Центр», которая находилась в жестоких оборонительных боях, в то время как на юге проводилось последнее крупное немецкое наступление войны вплоть до Сталинграда и Кавказа.
Когда эскадра прибыла в Сещинскую, на южном фронте уже вовсю шло крупное наступление на Севастополь в Крыму. На центральном участке фронта проводились успешные операции по уничтожению банд. После нескольких операций по боевой разведке в районе Кирова, 1-я группа в должна была выделить два опытных экипажа для уничтожения важной цели – подшипникового завода в Саратове. Операцию нужно было провести при подходящей погоде днём или ночью. В ночь с 25 на 26 июня вылетели экипажи старшего лейтенанта Гастерштедта и старшего лейтенанта Шмитца (Oltn. Schmitz). Несмотря на хорошо защищённый флаками и прожекторами объект, экипажи смогли сбросить бомбы в цель. Но главный корпус избежал попаданий. В следующую ночь эти же экипажи вылетели к цели снова. Старшему лейтенанту Шмитцу удалось все бомбы сбросить в южное крыло большого корпуса. Однако враг к тому моменту успел во много раз усилить оборону объекта. Возвращающийся экипаж доложил об очень сильном и прицельном огне зениток лёгкого и крупного калибров. Старший лейтенант Гастерштедт с этого полёта не вернулся. (Борт-радист этого самолёта – Uffz Alois Kroll – с которым я несколько раз встречался, рассказал, что после первого неудачного вылета они от начальства в Сещинской получили хороших пи-лей и им было сказано без успеха лучше не возвращаться. Дабы не промазать, в частности машина Гастерштедта снизилась до 200 метров и скинула часть бомб, но тут же была прошита зенитками. Отлетая от цели, произвели аварийный сброс оставшихся бомб. Это место я лет 15 назад вычеслил. Нашёл очевидцев, узнал кто при этом и как пострадал, ну и показали куда хлюпнулась машина на пузо. Со временем нашёл куски алюминия от «ванны», один из которых потом подарил Алоизу в Германии – ОК). В этот же день 1-я группа потеряла ещё один экипаж: В течение налёта на аэродром Серпухова в условиях сумерек без вести пропал экипаж обер-ефрейтора Хоффмана (Ogefr. Hoffmann).
В то время, как обе группы проводили боевую разведку, бомбовые удары по аэродромам и железным дорогам, сухопутные силы подготовились к уничтожению 39-й советской армии в районе Белого. Она должна была быть сначала отрезана от своего тылового сообщения, а затем уничтожена сконцентрированной атакой. Для поддержки этой операции была задействована 4-я бомбардировочная эскадра. Операция должна была начаться 2 июля. За два дня до этого средней зениткой был сбит самолёт 5J+CH обер-фельдфебеля Бёттхера, который горящим упал на вражескую территорию. Всё больше становилось ясно, что Не 111 не подходит для роли штурмовика из-за своей тяжести, а также из-за сконцетрированности русских ПВО в виде лёгких и средних флаков прямо на передовой….

…Эскадра вновь в полном составе находится в Сещинской и проводит помимо дневных вылетов на поддержку сухопутных сил, почти каждую ночь охоту вдоль железных дорог в районе Калуга – Сухиничи – Тула – Елец. Особенно успешным оказались налёты на станцию Белёв 18 июля, во время которых удалось уничтожить несколько поездов на запасных путях. Далее были атакованы станции Сухиничи – Рогачёво, Волов и Балгаино (Balgaino) с целью нарушения железнодорожного сообщения с московского направления в южное направление, что дало облегчение нашим войскам, находящихся в тяжёлых оборонительных боях под Воронежем. Во время одного из дневных вылетов против ж/д составов вдоль ветки Сухиничи – Кудринская, погиб экипаж обер-фельдфебеля Аренса (Ofw. Ahrens). Самолёт от прямого попадания зенитки взорвался в воздухе….

…23 августа во время налёта на скопление техники в районе восточнее Ржева силами 3-й эскадрильи, своими же бомбами был задет самолёт 5J+LL лейтенанта Кэлера (Ltn Kaehler), который горящим упал вниз. И этот экипаж явился жертвой неутомимого стремления люфтваффе помочь сухопутным силам в их упорной борьбе с обрушившимся на него врагом…

…Неоднократно в это время проводились вылеты на бомбёжку железнодорожных целей как днём, так и ночью. Очень успешным оказался вылет 16 сентября 1942 года в составе 18 машин на участок дороги Соргиевское (Ssorgijewskoje) – станция Княжий Горое (Княжегорье может какое-нибудь ? – ОК. В тексте стоит Knjashi Goroje) – станция Погорелое. Несколько поездов получили прямые попадания, что вызвало взрывы и пожары. Детонация южнее станции Старое вызвало острое пламя высотой от 500 до 800 метров. Равным образом и в плохую погоду обрабатывалось железнодорожное сообщение в районе Ржева на бреющем полёте бомбами и бортовым вооружением. Из-за манёвренности и количества вражеской ПВО, потери не заставляли себя долго ждать. С одного из таких вылетов 20 сентября не вернулся экипаж командира 1-й группы, капитана Больтце (Hptm Boltze) и экипаж лейтенанта Фритцше (Ltn Fritzsche). Помимо этого в группе оказалось много раненых осколками от зениток. Две машины имели большое количество пробоин от огня пулемётов и осколков зенитных снарядов..
  • 1

#53 Rusan

Rusan

    Генерал-майор

  • Модератор форума
  • Состоит в клубе 6 лет 4 месяца
  • 3 836 сообщений
  • На форуме: c 2007 г.
  • Город:Leningrad
  • Россия

Отправлено авг 15 2012 09:16:01

С нетерпением жду продолжения!) :drinks_cheers:
  • 0

#54 slava64

slava64

    Ефрейтор

  • Пользователи
  • 152 сообщений
  • На форуме: c 2010 г.
  • Город:Киев
  • Россия

Отправлено авг 23 2012 10:39:36

Цитата:

"Значение Саратовского завода возросло в годы Великой Отечественной войны, так как после эвакуации Московского ГПЗ-1 в Саратов он оставался в стране единственным производителем подшипников для военной промышленности"



...вот какую миссию возложили руководители Люфтваффе на подразделение/группу - уничтожить важнейший СТРАТЕГИЧЕСКИЙ объект( мощность завода была в 50 млн. подшипников в год). Последствия , для экономики/обороны СССР , при условии выполнении задания немецкими летчиками просто - КАТАСТРОФИЧНЫ!

Вот и хвалёные немецкие "асы" и мифы WW2!
  • 0

#55 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 25 2012 12:33:17

Читал допрос - следователь просил тов. Меркулова разрешить расстрелять Кролла. Виной вменялось как большое число людских жертв, так и разрушенные цеха завода. Но Меркулов, находясь в тот момент в Сталинграде, быстро отписал на титульном листе допроса "Предлагаю пленного Кролл отправить в лагерь для военнопленных", и занялся более важными делами - проверкой выполнения приказа 227.
  • 0

#56 slava64

slava64

    Ефрейтор

  • Пользователи
  • 152 сообщений
  • На форуме: c 2010 г.
  • Город:Киев
  • Россия

Отправлено авг 25 2012 12:56:14

Читал допрос - следователь просил тов. Меркулова разрешить расстрелять Кролла. Виной вменялось как большое число людских жертв, так и разрушенные цеха завода. Но Меркулов, находясь в тот момент в Сталинграде, быстро отписал на титульном листе допроса "Предлагаю пленного Кролл отправить в лагерь для военнопленных", и занялся более важными делами - проверкой выполнения приказа 227.





...не совсем так...

«…просим расстрелять или указать, куда этапировать…». Размашистым почерком на титульном листе Меркулов написал: «Пленного Кролл(унтер-офицер Алоис Кролл) предлагаю отправить в лагерь для военнопленных»

...да и погибло не так уж много людей...одна из бомб упала на улицу посёлка Мочиновка, что вызвало гибель одного подростка и маленького ребёнка.

  • 0

#57 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 26 2012 07:39:47

slava64,
Может у Вас есть какие-то дополнительные, мне неведомые страницы истории данного случая ? Был бы весьма благодарен заполучить таковые.
Дело в том, что "одна из бомб упала на Мочиновку" не во время выполнения боевой задачи, а после того, как машина Гастерштедта, не успев сбросить всю бомбовую загрузку на цель, была атакована ЗА, немедленно взяла курс на запад от цели и произвела аварийный сброс бомб. При этом, да, одна бомба упала на улицу Мочиновки (и ныне существующей). От взрывной волны подростка отбросило на стену дома, отчего он и скончался. Маленький ребёнок погиб внутри дома, будучи в качалке. После сброса бомб экипаж немедленно предпринял аварийную посадку, буквально в паре километров от Мочиновки, которая, в свою очередь, тоже недалеко от "Шарика" (шарико-подшипниковый). Во время этой аварийной посадки двое членов экипажа погибли, в том числе и Гастерштедт, а двое подались в бега.
Что случилось потом с первыми двумя погибшими - это другая история.
Источник информации: Алоиз Кролл, жители села Мочиновка.
P.S. Такое ощущение, что Вы где-то напоролись на мои "мемуары".
  • 0

#58 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 26 2012 08:03:49

P.S. Забыл добавить: Во время самой бомбёжки шарика людей то погибло прилично - что то в районе 40 человек. Ну и около сотни были ранены.
Источник информации: Допрос Кролла, бывшие работники завода.
  • 0

#59 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 26 2012 08:22:30

…Среди множества вылетов на боевую разведку, 3 ноября проводился налёт на станцию Сухиничи Северный. Из-за непонятных причин разбился борт 5J+FH. Лишь бортрадисту – фельдфебелю Баумайстеру (Fw Baumeister) удалось покинуть машину с парашютом. Аэродром Калинина атаковали с помощью осветительных бомб; затем вылетали на боевую разведку, бомбя город, станцию и аэродром Калини. Мощные налёты на станции Торопец, Торжок, Погорелое и Сухиничи, о чём частично упоминалось в сводках Вермахта, чередовались с днями отдыха, которые использовали для обучения и повышения технического мастерства. Старший лейтенант Майер из 1-й группы был награждён Рыцарским крестом, после того как уже в начале сентября этой высокой награды был удостоен старший лейтенант Шмитц (Oltn Schmitz) за смелый налёт на шарикоподшипниковый завод Саратова.
  • 0

#60 Kuzja

Kuzja

    Генерал-лейтенант

  • Пользователи
  • 6 684 сообщений
  • На форуме: c 2005 г.
  • Город:Саратов
  • Россия

Отправлено авг 26 2012 08:29:26


Хауптман Борн с первым кавалером Рыцарского креста из 3-го штаффеля - обер-лейтенантом Шмитцем.

Прикрепленные изображения

  • Хроники

  • 0

#61 slava64

slava64

    Ефрейтор

  • Пользователи
  • 152 сообщений
  • На форуме: c 2010 г.
  • Город:Киев
  • Россия

Отправлено авг 26 2012 19:58:46

P.S. Забыл добавить: Во время самой бомбёжки шарика людей то погибло прилично - что то в районе 40 человек. Ну и около сотни были ранены.
Источник информации: Допрос Кролла, бывшие работники завода.



...по данным... начальника УНКВД..."погибли 30 и получили тяжёлые ранения более 120 человек"

  • 0




Рейтинг@Mail.ru Индекс цитирования
Форум антиквариата и военной истории © 2002-2024